Когда они наконец закончили, настало утро. Утро третьего дня. Дронго вышел к машине – уставший, огорченный, мрачный. Посмотрел на часы. Ильин едва не заснул за рулем, пока они доехали домой.

– Немного поспи, – посоветовал Дронго, – и заезжай завтра к двенадцати. До свидания.

Андрей кивнул на прощание. Действительно хотелось спать и ни о чем не думать.

День третий

Было ровно двенадцать утра, когда Андрей подъехал прямо к подъезду дома, где жил Дронго. Тот спустился вниз, мрачный, неразговорчивый.

– Что случилось? – спросил Ильин, когда Дронго уселся в его «Ауди».

– Ты с самого утра уже сделал три ошибки, – недовольно проворчал Дронго, – и, если будешь продолжать в том же духе, мы вряд ли добьемся результатов.

– Какие ошибки? – не понял Андрей. – О чем вы говорите?

– Во-первых, не нужно было подъезжать к моему подъезду. Мог остановиться около дома, а еще лучше – на противоположной стороне улицы. Во-вторых, нужно было вообще сменить машину, ваш автомобиль уже наверняка известен тем, кто попытался вчера нас припугнуть. И в-третьих, крайне неосмотрительно сразу трогать с места, как только я сажусь к тебе в машину. Вполне вероятно, что за нами следят, и лучше, выждав секунду, оглядеться и лишь затем выезжать со двора.

– Учту, – мрачно буркнул Ильин. Ему было неприятно, что Дронго заметил сразу столько ошибок.

– Где ты раньше работал? – спросил Дронго.

– В охранном агентстве, – ответил Андрей. – Вернулся после армии и пошел в охранное агентство. Я был десантником, и меня сразу взяли. Ну а потом уж перешел работать к Федосееву.

– Странно, что он сделал тебя своим заместителем. Ты ведь не работал с ним до того, как попал в компанию?

– Нет, не работал. Но он, по-моему, вообще не очень доверяет своим бывшим коллегам, которых знал раньше. Он мне однажды сказал, что слишком хорошо представляет себе, как можно уговорить бывшего офицера сдать своих друзей. И я понял, что он не очень доверяет своему прежнему окружению.

– Понятно. Что-нибудь узнали о Лысакове?

– Майор милиции. Действительно работает в местном управлении. Старший инспектор уголовного розыска. По работе характеризуется очень положительно. Правда, многие считают, что он слишком крутой. Результаты действительно неплохие, у него, видимо, обширная агентура. Один раз его хотели вышибить из органов, три года назад, но потом дело замяли.

– За что хотели уволить? – поинтересовался Дронго.

– Избил сослуживца. Что-то не поделили. Но они не стали подавать друг на друга жалоб, и дело замяли.

– Избил коллегу, – раздумчиво повторил Дронго. – Представляю, как он относится к подозреваемым. Отсюда и его «положительные результаты». Интересная деталь. Что еще?

– Женат. Но детей нет. Спортсмен. Бывший боксер, мастер спорта. Считают, что он вполне может получить подполковника. Ничего компрометирующего найти не удалось.

– Поехали в милицию. Поговорю с этим «будущим подполковником», – решил Дронго.

– Добро, – кивнул Ильин, – но он будет только после перерыва. Я уже позвонил и узнал, когда именно Лысаков бывает в управлении.

– Из трех ошибок снимаю одну, – добродушно заметил Дронго, – раз позвонил и все узнал утром, до нашей встречи, значит, молодец.

– Куда ехать?

– В ваш офис. Попытаемся узнать, что происходит во Львове. Может, оттуда есть новые данные.

– Поехали, – согласился Ильин, – заодно поменяю машину. Попрошу другой автомобиль на несколько дней. – Помолчав, спросил: – Как вы считаете, мы сумеем что-нибудь сделать?

– Не знаю, – честно признался Дронго, – я не волшебник. Попытаемся, конечно. Хотя очень мало времени. Но при любом раскладе нужно пытаться.

– Мне казалось, вы приедете, и все сразу решится, – признался Андрей, – как-то само собой.

– Так не бывает, – хмыкнул Дронго, – ничего само собой не делается. Нужно много работать, чтобы добиться конкретного результата.

– Я столько про вас слышал, – признался Ильин, – думал, вы найдете убийцу за один день.

– Ну да, как в романах. Пришел, походил по гостинице и нашел убийцу по оставленному окурку. Так в жизни не получается. Нужно учитывать много факторов, анализировать их. Преступление готовила группа очень опытных людей, которые знали, что именно им нужно.

Ильин кивнул и больше ни о чем не спрашивал, пока они не подъехали к офису компании. Добраться до Федосеева было так же сложно, как и в первый раз. У него повсюду были расставлены охранники. Наконец они оказались в кабинете начальника службы безопасности. И снова длинноногая секретарша, ничего не спросив, пустила их в кабинет.

– Слышал про вашу вчерашнюю перестрелку, – кивнул Савва Афанасьевич, когда гости разместились в его кабинете, – но, говорят, все обошлось благополучно.

– Они хотели нас только напугать, – заметил Дронго, – если бы намеревались убить, мы бы уже не разговаривали с вами. Им важна демонстрация своих возможностей, а не убийство конкретных людей. Пока мы ничего не знаем и абсолютно не опасны. Вот если нам удастся выяснить какие-нибудь новые факты, тогда мы действительно станем им мешать, и стрелять они будут уже более прицельно.

– В таком случае приходится сделать вывод, что они знали, куда именно вы едете, – заметил генерал.

Он умеет выстраивать логическую линию. И совсем не так прост, как хочет казаться, подумал Дронго.

– Да, – подтвердил он, – очень возможно, что утечка информации произошла именно из вашего охраняемого офиса.

Федосеев помрачнел. Затем посмотрел на своего заместителя.

– Кто, кроме тебя, мог знать, куда именно вы поехали?

– Никто, – мрачно ответил Ильин.

– В кабинете, кроме нас четверых, никого не было, – напомнил Федосеев, – ты, я, наш гость и Любомудров. Как себя чувствует Викентий Алексеевич?

– Не знаю, еще не звонил, – виновато ответил Андрей, – но вчера выяснилось, что наш эксперт слишком сильно его толкнул. Любомудрова отвезли домой. Но ничего страшного с ним не случилось.

– Он сам упал перед выстрелами или вы его действительно толкнули? – спросил тяжело задышавший Федосеев.

– Я его толкнул, – сказал Дронго, – иначе он действительно мог попасть под выстрелы.

– Тогда кто сообщил о вашем появлении у дома Коптевой? – спросил Федосеев. – Или вы хотите, чтобы я поверил в круглосуточное дежурство у дома горничной?

– Нет, конечно. Их предупредили, и они хотели показать нам степень своей осведомленности. Но мне кажется, что это была одновременно демонстрация и собственной слабости. Будь они уверены, что мы ничего не обнаружим, они не стали бы устраивать сцены с автоматными очередями. Полагаю, что это их явный прокол, и «добро» на такой вариант дали не сами организаторы виртуозного убийства, а кто-то из его непосредственных исполнителей.

– Но они знали о вашей поездке, – напомнил Федосеев – у него просто бульдожья хватка. – Нужно проверить, кто еще мог знать о том, куда вы едете. Ты записывал номер в приемной? – спросил генерал у Андрея.

– Так точно. Но в приемной никого не было. Только ваш секретарь и наш водитель Леня. Больше никого.

– Странно, – задумчиво протянул Федосеев.

– Вы можете поменять нам машину? – воспользовавшись паузой, спросил Дронго.

– Разумеется, можем, – кивнул генерал, – но нужно все оформить как положено.

– У вас большой парк машин?

– Достаточно большой. И мы стараемся держать все автомобили под четким контролем. У нас четко фиксируются любые выезды на служебных машинах. Время в пути и время их возвращения. Мы стараемся не говорить об этом водителям, но сами регистрируем любые отклонения от нормы. Если водитель задержится больше положенного времени, мы обращаем внимание на его поведение. Собственно, так действуют службы безопасности во всем мире.

– Следовательно, вы поменяете наш «Ауди», – сделал вывод Дронго. – А есть какие-нибудь новости из Львова? – спросил он как можно равнодушнее.

– Никаких. Звонили утром наши сотрудники. Вчера они поговорили с матерью погибшей. Несчастная женщина, кажется, так ничего и не поняла. Она ничего нового сообщить не смогла. За исключением одной интересной детали. Дочь звонила ей и сообщала, что поступила в институт. На какой-то библиотечный факультет. Почти наверняка врала. Все уехавшие из дома в столицу девушки обычно сообщают о своем поступлении в вуз.